Ночь перед финальной битвой.
Проведите свои последние часы с теми, кем вы больше всего дорожите. По этой причине временно была распущена группа героев, собравшихся устранить Элка Харкстена, «Гостя», официально признанного врагом Церкви Святого Света.
— …Так почему ты пришёл сюда? — спросила Дочь с удивлённым лицом.
— Я ведь говорил, разве нет? Завтра состоится финальная битва, и нет никаких гарантий, что мы сможем вернуться домой, так что нам сказали провести последнюю ночь с важными для нас людьми…
— Вот в этом-то и вся проблема! — воскликнула Дочь, резко перебивая Отца. Озлобленная, она суетилась на кухне маленького приюта для сирот — Неужели ты не понял? Когда они сказали о «важных людях», они имели в виду жену, девушку или что-то в этом роде!
— Ну, думаю, некоторые так и поступили...
Включая текущего Регал-Брейва, группа героев в сумме состояла из семи человек. Среди них двое были женаты, двое имели отношения — и один из этой парочки сказал, что у него довольно много любовниц, и он не знает, с какой из них провести ночь. Так что его можно не считать.
— В любом случае сейчас я здесь, и ко мне никакого отношения не имеет то, куда пошли остальные.
Вслед за распространяющимся вкусным запахом прозвучало громкое урчание пустого живота. К счастью, Дочь, сконцентрированная на перемешивании содержимого горшка, его, видимо, не услышала.
— Так у тебя нет девушки, с которой ты хотел бы провести свою последнюю ночь, Отец?
Хоть девочка и называла его отцом, молодой человек не являлся её биологическим родственником. Он просто был самым старшим из тех, кто вырос в этом приюте; такое прозвище прижилось, потому что директор этого учреждения — который, возможно, и был её папой — был, мягко говоря, стар для этой роли.
— Сложно представить, что бы у меня было на это свободное время, — ответил Отец. — С тех пор, как я стал Квази-Брейвом, весь мой день проходит за учёбой и нескончаемыми тренировками, сражениями и ещё раз сражениями.
— Хмм?
Судя по вялой реакции, Дочь, очевидно, не поверила в его отговорки. Впрочем, её можно понять. Квази-Брейвы, вторые по силе после назначенного Церковью Регал-Брейва, будучи лучшими воинами человечества, обладали огромной популярностью среди народа. Стоило лишь зайти в город и раскрыть свою личность, как Брейва сразу же окружала толпа пронзительно кричащих девушек, а посещение различных светских мероприятий сулило случайным знакомством с представительницей известного рода.
Однако привлечение внимания своим ярким титулом Квази-Брейва и отношения, построенные на взаимной любви, были совершенно разными вещами. Независимо от того, какие девушки к нему подходили и какие приёмы использовали, молодой солдат всегда им отказывал. Конечно же, он знал, что в глазах остальных выглядит неудачником.
— Мне кажется, с тобой работают несколько довольно милых девушек…
— Понятия не имею, о ком ты говоришь, однако коллеги — это просто коллеги, понимаешь?
— Оттого, что ты заявляешь об этом абсолютно серьёзно, без капли неуверенности, мне хочется тебя убить.
— Боже, иногда ты бываешь такой грубой.
— Хмм…прямо как один мой знакомый… — возразила Дочь, и в это же время закончила готовиться похлёбка.
— Маленькие дети уже в кроватях?
— Конечно. Ты знаешь, который час?
— А что насчёт ни-на-что-не-годного хозяина? — поинтересовался Отец, вспоминая старика, который заведует приютом. Никто ничего не знает о том, кем он был до того, как стал присматривать за сиротами, но каким-то образом в прошлом он овладел выдающимися навыками мечника. В глазах молодого человека он являлся самым сильным и лучшим наставником по фехтованию, однако оставлял абсолютно противоположное ощущение, когда дело касалось чего-то другого.
— Он сказал, что у него дела в Столице, и ушёл. А в последнее время всякий раз, когда я думаю, что с ними покончено, он встаёт и уходит снова, — ответила Дочь и вздохнула. — Я хочу, чтобы он успокоился и пожил с нами подольше.
— Получается, за приютом присматриваешь ты с детьми?
— Ммм. Чего это ты решил о нас побеспокоиться?
— Ах…Ну…
Молодой человек не нашёл что сказать, и Дочь рассмеялась.
— Просто шучу. Городские стражники время от времени проведывают нас в течение патруля, а с недавних пор и Тед частенько заглядывает, чтобы помочь.
Отец сразу же отреагировал на услышанное имя.
— Я благодарен стражникам за то, что они присматривают за вами, но про Теда так сказать не могу. Я не хочу видеть его рядом с тобой.
— Только взгляни на себя, сразу такой серьёзный стал. Ты и вправду его не любишь?
Не то чтобы молодой человек ненавидел Теда, но он думал, что имеет полное право злиться в такие моменты, раз выполняет обязанности «Отца».
— Еда готова, накладывай себе сам, — объявила дочь, сняв фартук, и перенесла большой горшок с похлёбкой на стол.
— Ах, наконец-то! Я успел проголодаться ещё до того, как пришёл сюда.
— Ну, я просто подогрела то, что осталось с прошлого раза, ибо сейчас уже поздно, — произнесла дочь с бесстрастным лицом. Однако молодой человек заметил её попытку спрятать смущение; он знал, что еды в сиротском приюте никогда не бывает так много, что после ужина может остаться целый котелок.
Решив притвориться, что ничего не заметил, он ответил обычным «спасибо».
— Тебе не нужно благодарить меня за такое, — с гордостью произнесла Дочь. С улыбкой на лице она села за стол и положила голову на руки, наблюдая за тем, как молодой человек ест.
Если быть честным, - подумал Отец, — Даже будь у меня девушка, я бы наверняка провёл эту ночь здесь, в приюте. Пять лет назад, когда я был ещё не таким взрослым, я впервые взял в руки меч, чтобы защитить это место. За эти пять лет я, не имея выдающихся талантов, прошёл через ад, коим были мои тренировки, потому что знал, что однажды смогу сюда вернуться.
Завтра мы идём сражаться с Гостями, врагами каждого человека, живущего на земле. Хоть и звучит это так, будто нас ожидает грандиозное приключение с героической целью, на деле мы просто будем делать те же вещи, что делали всегда. Ради того, что мы хотим защитить, и ради тех мест, в которые нам предстоит вернуться, мы берём в руки меч, сражаемся и выживаем.
— Всё же ты не думал, что как минимум в такие времена тебе стоит хоть раз сказать что-нибудь деликатное? — пожаловалась Дочь.
Отец, немного опешив, слушал её и ломал картофелину на части.
— Деликатное? Например?
— Что-то в стиле «Когда эта война закончится, я женюсь».
— Ух…Эти слова никогда ещё не приводили ни к чему хорошему.
Отец вспомнил времена, когда он, будучи маленьким мальчиком, уважал и боготворил Регал-Брейвов. Он часто читал сказки, описывающие их приключения, и, если ему не изменяла память, стоило персонажу из книги сказать нечто похожее на предложенное Дочерью, как он сразу же встречал преждевременную смерть.
А с учётом того, что молодой человек не особо хотел умирать, он не собирался произносить предвещающие его кончину слова.
— Знаю, знаю. Маленькие дети читают оставленные тобой книжки, и я запомнила сюжетные линии, пока помогала им.
— Если ты понимала это и всё же предложила произнести такие слова, то, думаю, тебя можно назвать плохим человеком… — отметил Отец, поднося ложку рагу ко рту. Восхитительный аромат специй разбудил приятные воспоминания. Приготовленную специально так, чтобы понравиться голодным детям, такую похлёбку нельзя было найти ни в одном ресторане высшего класса в Столице.
— Хорошо, я поняла, но всё ещё… я чувствую, что что-то не так, — Дочь начала слегка постукивать ногтями по столу. — Тебе и другим и солдатам было сказано, чтобы этой ночью вы оставили все сожаления позади. Разве это не то же самое, что сказать вам, что вы можете умереть в любой момент? Всё это как-то неправильно…я ничего не знаю о войне, но мне кажется, что человек, не готовый к смерти, имеет больше шансов на выживание, потому что он поставил перед собой задачу вернуться домой, несмотря ни на что, — она остановилась на мгновение и, с ещё более серьёзным лицом, продолжила. — В книгах, что ты читал, таких персонажей убивали первыми, чтобы история получалась более драматичной и захватывающей. Это, конечно, грустно, что они умирали, не сумев вернуться домой и воссоединиться с любимыми, но в реальной жизни это не работает.
Отец заметил, как её пальцы охватила лёгкая дрожь, хоть она и была сильной девочкой, которая никогда не показывала и намёка на страх или тревогу. Неважно, как плохо будут складываться события, с её губ не сорвётся ни единой жалобы.
— Так что когда завтра пойдёшь сражаться, не сглазь себя своим пессимистичным настроем. Тебе нужно что-то определённое, за что можно цепляться, — причина, по которой тебе будет необходимо вернуться домой. Если ты прямо сейчас не назовёшь мне хотя бы одну, сомневаюсь, что утром мне хватит сил, чтобы с улыбкой проводить тебя.
Молодой человек понял, что она пыталась сказать. Он хотел как-то успокоить её, но внезапно объявить о помолвке просто не мог, ведь для женитьбы ему был как минимум необходим партнёр, да и такое решение сходу не принимается. С другой же стороны, за какую-нибудь глупость вроде «За время отсутствия я придумаю хорошее имя, так что к моему возвращению роди ребёнка» он наверняка получит мощную пощёчину.
Аккуратно поразмыслив, он всё-таки ответил:
— Масляный торт.
— Ха?
— У тебя он особенно хорошо получается. Испечёшь мне огромных размеров торт на день рождения?
— То есть ты собираешься пережить сражение и вернуться домой…ради масляного торта?
— Что-то не так?
— Ах…я надеялась на что-нибудь более серьёзное, но… — Дочь почесала лицо и продолжила, — Полагаю, это подойдёт. Как вернёшься, будешь есть торт, пока изжогу не заработаешь, — ей удалось выдавить улыбку, хоть за ней и виднелся намёк на беспокойство.
— Конечно, предоставь это мне, — заверил Дочь молодой человек, доедающий похлёбку.
Сумерки тянулись, с каждой минутой приближая утро финальной битвы.
Через год, начиная с той ночи, человечество вымерло.
Естественно, обещание юный Квази-Брейв сдержать не смог.